Федоровская Татьяна Дмитриевна

доцент кафедры декоративно-прикладного искусства и дизайна Гжельского государственного университета, заслуженный художник РФ, член Союза художников России

Родилась в селе Красная Поляна Оренбургской области. После окончания школы поступила в Аб­рамцевское художественное училище на отделение кера­мики, окончила его с отличием в 1975 году. Год преподавала в Кунгурском училище на Урале: композицию, историю искусств, рисунок.

Поступила на художественное отделе­ние Московского технологического института, отлично окончила его в 1981 году. Свой творческий путь начала с участия в молодежных выставках с 1979–1980 годов, будучи ещё студенткой. Вышла замуж на Сергея Вячеславовича Олейникова, ее соавтора и советчика в экспериментах на малой пластике. Два года целиком посвятила дочери.

В 1984 году была приглашена в художественное отделение Гжельского силикатно-керамического техникума, в котором провела семь лет, совмещая преподавание с творческой работой в традициях гжельского промысла. Муж тоже занялся пластикой. В январе 1992 года состоялась их первая персональная выставка«Гжельский фарфор» в бизнес-центре на Солянке (Москва). Выставка прошла с большим успехом.

В 1992 году перешла на постоянную работу в производственное объединение «Гжель» в качестве художника. За годы работы в объединении было внедрено в производство более 90 её работ.

«Это только кажется, что мы вроде бы сами выбираем. А у меня ощущение, что все предначер­тано, как будто кто-то руководит нами, нашим выбором. Мной, во всяком слу­чае. Вот многие сложившиеся художни­ки, переходя работать на объединение, мучаются, ломаются, болезненно от че­го-то отказываются, от каких-то преж­них своих позиций, взглядов, принципов. А со мной ничего такого не было. По­пробовала раз, другой — не получилось, а потом сразу все поняла, почувствова­ла, что и как нужно. Многие прямо гово­рят, что им крепко помогает пример то ли Дунашовой, то ли Азаровой. А я так определенно заявить не могу. Конечно, сильнейшим было влияние педагогов в Абрамцевском — там, спасибо им, действительно и хорошо учат, пестуют мастерство. Конечно, влияет любая сто­ящая выставка, влияли и влияют все Ве­ликие мастера и прошлого, и настояще­го. Как возникает образ? Бывает, что-то увидишь, подсмотришь и даже бессоз­нательно, наверное, кружишься около этого, подсмотренного, чем-то тебя за­тронувшего. И вот идут месяцы, а то и годы, пока что-то получится. Так му­чилась я с композицией «На демонст­рации» — ребенок на плечах у отца, ря­дом мать. И шагают они как будто в светлое будущее. Не получилось. И то­гда знала это, и сейчас знаю. А быва­ет — озарение! Без всяких исправлений леплю законченную сразу вещь. «Сено­кос» или «Домашние хлопоты» — пря­мо как с небес сошли. Вот муж, если что-то задумал, наделает кучу эскизов. А я — нет, у меня в голове все уже готово. Может, потому еще, что я не хочу распыляться и занимаюсь только пластикой и ничем иным. И здесь я сама себе и прокурор, и защитник. Вообще, настоящий художник сам себе Господом Богом должен быть — в цельности, яс­ности, истинности видения себя и мира. Иначе он не настоящий».

Восприятие её творчества коллегами не было легким. До сих пор вспоминают  художественный совет, на котором она впервые выставляла свои произведения. Что там творилось! Ветераны не приняли её работы, их оскорбила её концептуальная позиция идти к живому человеку от аб­стракции, а не наоборот, не приук­рашивать героев — они у художницы худые и полные, злые и добрые…  Фигурки людей у неё пре­дельно приближены к натуре. Это и встретили в штыки на худ­совете: «Безобразие! Гротеск! Ералаш!» Долго после него некоторые прямо-таки избегали, чурались общения с ней.

«Если честно, в душе я была готова к такой реакции коллег на моих «толстячков». В первый момент они почувствовали се­бя ошарашенными. Дело в том, что я на­рушила — нет, не традицию, а наши стандарты, наработанные художниками. Скажем, кто-то однажды сотворил не­кую фигуру абстрактной женщины — скульптура понравилась ему самому и надолго поселилась в его душе. И вот появляются одна композиция, другая, пятая, но женщина везде одна и та же. У меня же они все разные: для меня сверхзадача — выявить в моих персона­жах различие характеров. Другое дело, если речь идет о декоре, допустим, вазы или кумгана. Там это не столь важно. Здесь скульптура «работает» на всю композицию, и я смело иду на их похо­жесть, повторяемость. А вот в самой малой пластике — нет, для меня тут по­вторы невозможны. И еще. Многие при­дают большое значение костюмам. В моей пластике он совершенно не имеет значения. Для меня важна сама пласти­ка, ее внутреннее движение, ее переливы, переходы.

Вот я подсмотрела две женские на­туры, контрастно разные. Например, у одной плечи покатые-покатые, совсем как у бутылки, все перетекает в шею, голова, живот, таз — все подобрано. А у другой наоборот: спина и таз плоские-плоские, а грудь, живот, как шары! И я это вижу и обостряю. Я докапыва­юсь до характеров.

А вот уже другая динамика в моей пластике. Композиция сложилась как-то ночью. Называться будет «Первый па­рень на деревне». Я ее так представляю: невысокая шкатулка и вся она как бы из домиков — деревня. А над ней высится парень — один и такой большой, гордый-гордый. Словом, в деревне один я…»

Т.Д. Федоровская – участник всесоюзных, российских и международных выставок. Награждена дипломами и почетными грамотами, а также серебряной медалью Союза художников России.

В 2010 году совместно с С.В. Олейниковым открыла персональную выставку в ГГХПИ и стала доцентом кафедры ДПИ этого института.

Авторские права

Текст и фото: Путеводитель по русским ремёслам CC BY-SA 3.0