Два расписных яйца. Крутец. 1960-е

Эти два яйца ярко отражают атмосферу традиции, новаторства и поиска мастеров Крутца, Полховского Майдана и соседних деревень, вовлечённых в промысел

Два расписных яйца. Дер. Крутец, Вознесенский р-н Горьковской области СССР. 1960-е годы. Из коллекции М.С. Дерево, точение, анилиновые краски, лак. Размер — 6х4х4 см.

Майданская свобода

В то время в этих сёлах было около 800 дворов, и в каждом — токарный станок, приобретение которого давало токарю право продавать изготовленный товар на колхозном рынке.

Полхов-майданский куст стал островком капитализма в СССР. В зимнее время токари точили, а «красильщицы» изображали на деревянных узнаваемые майданские сюжеты, весной же они разъезжались для продажи товара по всему Советскому Союзу от Прибалтики до Дальнего Востока и Казахстана. Возвращались домой, рассказывали об увиденном, о своих впечатлениях, о Москве, больших и малых городах, о том, что волнует советских граждан, чем они интересуются, что больше покупают, продумывали и создавали новые образы и сюжеты.

Сюжеты раскрашенных яиц Полховского Майдана и Крутца безграничны, что только на них не увидишь! Но ничего случайного майданцы не красили — без страха изображали то, что считали важным, актуальным, по сути, выполняли роль своеобразных средств массовой информации.

Эти два яйца ярко свидетельствуют об свободе выражения. Красильщицы создавали и актуальные для того времени образы — голубей с лозунгом «Миру-мир!», ракеты, полетевшие в космос и Спасскую башню Кремля, поражавшую их красотой. Одновременно, на многих яйцах независимо от их сюжета добавлялись «ХВ» — «Христос Воскресе!» Часто и на яйцах, и на матрешках, и на других предметах появлялись образы церквей, Богородицы, Спасителя. И, удивительно, их не преследовали за это. Религиозная пропаганда официально была запрещена, но майданцев не преследовали.

• 

• 

Спасская башня

Вот как о появлении сюжета со Спасской башней писала Т.С. Семёнова в своей книге «Художники Полховского Майдана и Крутца»:

«Повторять по кругу домики — птички — цветы настолько принято, что попытка расширить круг — деревенская сенсация. Сенсацию произвела семья Штырковых. Муж Александр нарисовал новое, жена Полина новое раскрасила. Саша — мастер на все руки: и плотник, и столяр, и токарь, и пчеловод, лучше других в деревне делает любую крестьянскую работу; он, правда, слабо знает грамоту и даже слабовато читает (обычно читает ему жена). Но, несмотря на это, охотно и хватко умеет освоить новое — новую машину, новую мысль. Так вот Саша Штырков взялся не только точить, как ему по обычаю положено, но решил вникнуть и в дело жены — украсить яйцо рисунком и сделать это на свой лад. Удивительно не столько то, что он нарисовал, сколько сама идея таким образом нарушать установленное: взять да нарисовать на яйце кремлёвскую башню и охватит её с обеих сторон хвостатыми ракетами, которые, обнимая башню, согласно устремлялись бы вверх, в небо, в космос. Идея была смелая; ведь хотя и обветшало представление о крашенном яйце, как об атрибуте пасхи, религиозного праздника, всё-таки соблюдается обыкновение точить и красить этот товар весной, «под пасху», и тогда же продавать. Правда, смысла тут уже особого нет, потому что покупают на рынке яичко — детям поиграть; а церковники, действительно к обряду приверженные, яйца с рисунками, с росписью не признают; им требуется яйца, окрашенные одноцветно»…

«…И вот на яйце — ракеты! В этом было нечто смелое. Казалось бы, почему нет, если Спасскую башню и космические ракеты мы видим воспроизведёнными едва ли не каждый день в любой газете? Видим в журнале, на плакате, на почтовых открытках, на самых ходовых марках. И всё-таки ввести такое в в мир майданских образов, в мир особый, с чётко определённым кругом предметов и декоративных мотивов, — это была даже некоторым образом дерзость. Каждое дело знает свой порядок, особенно хорошо это знают люди простые. Есть такой порядок и в окрасе деревянного товара. Будет ли складно, толково, дельно? Ведь пустого чудачества в серьёзном деле, которое семью кормит, серьёзный, «самостоятельный» человек не одобряет.

Но выдумка Саши Штыркова очень заинтересовала всех.Александр Петрович Штырков уважаем и ценим в деревне как «самостоятельный». И вот этот-то солидный человек вдруг поступил как весёлый мальчишка. Взял да и посадил на яйцо ракету! И всех убедил, что так и надо. Это была какая-то важная поправка, которая прибавляла в Крутце токарям и красильщицам самоуважения.

И несмотря на то, что далеко не все сами такое делать решались, штырковской выдумкой стали гордиться, она что-то даже изменила, как-то повлияла на отношение ко всему промыслу в целом. Но не сразу. Придумать и посадить на яйцо ракету — этого ещё мало. Мотив должен быть освоен декоративно, вработаться в промысел; а стало быть, слиться с яйцом, войти в стиль, а не «торчать» среди прочего инородным телом.

Для того, чтобы мотив пошёл в дело, нужно, чтобы завертелась живая машина вариантов. И конечно же, Полина с Сашей поверили в свою затею и стали гордиться ею не тогда, когда были единственными, как бы мы сказали, оригинальными (для них такая черта — чудаковатое одиночество), а когда пришла в дом двоюродная сестра, Штыркова Маша, ахнула, охнула, засмеялась, заинтересовалась, выпросила яичко с ракетами, побежала домой попробовать. И сделала рисунок, тоже башню Спасскую с ракетами не хуже, а пожалуй, получше.

Находка Саши Штыркова была не только в самой идее, но и в том, что ему удалось приспособить гнутые линии кк бы встречающихся над Спасской звездой ракет в форме яйца, заполнить овальное клеймо складно, то есть как-то решить мотив в применении к токарной форме. Придумал, что в центре всего окажутся часы; что как бы вторым центром будет звезда и получится нужная равномерность в декоре, нужное равновесие. Этого у Саши не отнимешь, тут он оказался новатором. Почувствовал, догадался, что вот он, символ сегодняшней страны, и пусть, дескать, и у нас, в нашем деле на Крутце, будет своя ракета и свой Кремль. Но когда я увидела, что из этого сделала Маша, я поняла, что Сашин рисунок лишь первый шаг. Тут с большим напряжением пошли линии хвостов ракетных, энергичнее, смелее, крепче. Ярче был контраст между жёлтым кругом часов, розовой башенкой, синими и розовыми хвостами. А верхушка башни была ярчайше-зелёной и от неё шли красные острые лучи… Это было решение экспрессивное, эмоциональное очень активное.

Полина, раскрашивая первые мужнины рисунки, уже обращалась с башней свободно. Вот сейчас передо мной шесть ею раскрашенных «ракетных» яиц первого года. В одном случае низ башни белый, верх голубой. В другом — всё здание розово-голубое, полосатое; в третьем — тело башни полосатое, а самый верх, шатёр, блестит белизной. Это всё следы Полиных усилий сделать башню получше, «как настоящую»… Употребляя это выражение, она, конечно, прекрасно знает, какова Спасская башня на самом деле, бывала. слава богу, на Красной площади не раз… Но хлопочет она о другом — об образе, хоть слова этого и не знает. И в поисках более выразительного решения, чтобы схема, придуманная мужем, ожила, заиграла, она всё меняет цвета, всё пробует в процессе работы как лучше, как живее и красивее, а стало быть, как «настоящей». По сути дела это означает образно правдивее, образно выразительнее.

А Маша Штыркова дальше и смелее пошла по тому же пути. В раскраске Полины сквозит ещё робость, всё-таки в новинку такое затеяли. А той уже не страшно. Свойственный ей активный колорит (таков уже темперамент!) сразу заставил звучать всё звонче. Придумала эти красные лучи вокруг подобия зелёного шатра, и, по общему признанию, Спасская башня стала лучше, чем у Саши. Да и Полина тоже стала делать шатёр по-другому, словно из двух половинок, красным и голубым красить; или тело башни оставляла белым и украшала его голубыми штрихами — «галочками». От этого декор стал цельнее, слитней, звонче. А на следующую весну Полина стала башни делать по-иному. И вот мотив пошёл в дело.

Мне удалось собрать башни, похожие на ветряные мельницы (столь «выросла», в процессе усилий создать образ, звезда), и на многоступенчатые игрушечные пирамиды (попытка показать торжественную уступчивость московской славной архитектуры); и башни, похожие на цветок (потому что зубцы в любовном старании их «освоить» и сделать красивыми были раскрашены, как лепестки, — голубым и жёлтым). Иногда башня со своими уступами вся оказывалась смещённой на одну сторону. Но это нисколько не мешало равновесию, потому что в соответствии с таким обстоятельством с другой стороны была луна, звёзды, красное солнышко и реял над звездой Кремля самолёт. А одно яйцо мне удалось встретить совсем уникальное: здесь красные ленты ракетных хвостов охватывают плотно нечто овальное, как яйцо, и состоящее из трёх чётких и ярких частей — жёлтой, синей и красной. Красная часть — в центре и на ней жёлтый круг Спасских часов. Это тоже образ Спасской башни, вошедший уже в самую плоть крутцовского декора — на второй год существования мотива. Это яйцо очень цельное по росписи, может быть, больше других говорило о том, что умный Саша Штырков попал в точку. Нужен был такой мотив, его «крутцам» не хватало. При сравнении всех вариантов становится ясным, в какой мере идея буквального правдоподобия враждебна крутцовскому искусству и как свойственно красильщиам свободное, декоративно-образное мышление. Можно было бы сказать, что выдумка Саши Штыркова прижилась, вошла в промысел потому, что видно было, как она развивалась. Мотив стал пульсировать в вариантах, сюжет зажил жизнью образа. Каждый раз это был символ в его наивно-предметной, бесспорно искренней конкретности. Ближе всего в этом ряду к схеме какого-то печатного первоисточника стоит исходный, штырковский вариант. Он же самый робкий, ближе всего к суховатой аллегоричности какого-нибудь герба и наименее образный».

Источник: Т.С. Семёнова «Художники Полховского Майдана и Крутца»

Связанные статьи — расписные яйца Полховского Майдана и Крутца

Авторские права

Вступительная статья и первые три фото: Путеводитель по русским ремёслам CC BY-SA 3.0